Ян Каплинский. Небо и тутъ и тамъ. Стихи

Опубликовано 11.03.2013

Ян Каплинский / Jaan Kaplinski (1941, Тарту)^[1]

*
Небо и тутъ и тамъ мы всѣ рождаемся и умираемъ въ небѣ
хотя оно лишь ничто пустота какъ въ самомъ началѣ
черная пустота съ немигающими звѣздами
и солнце палящее одиноко со своими пятнами въ той пустотѣ
и нѣтъ ни высокаго ни низкаго и трудно предсказать
куда упадетъ оброненная изъ кармана копейка или центъ
и насколько еще вѣрно все то чему насъ учили въ школѣ
и насколько вчерашняя правда еще въ силѣ черезъ недѣлю и столѣтіе

 
*
Мы незваныя гости на этомъ балѣ
гдѣ всегда кто-то съѣдаетъ свояго партнера
то что есть не можетъ служить
примѣромъ тому что должно быть
откуда тогда найти примѣры
если и книгъ слишкомъ много
и слишкомъ многія изъ нихъ священны
если сердце гдѣ были написаны иныя заповѣди
такъ же пусто какъ сегодня небо надъ моремъ
и я лишь незваный гость на каменистомъ берегу
мало что понимающій о правилахъ и правахъ
не всѣгда увѣренъ въ томъ что я все еще я
а море такъ угрожающе спокойно и небо почти неописуемо
какъ одно сплошное голубое недоразумѣніе

 
*
Тамъ въ зеркалѣ, за нимъ и передъ нимъ — не я.
одинъ человѣкъ не можетъ два раза войти въ ту же реку —
на дворѣ осень и все исподволь замолкаетъ
даже рѣка даже шмели даже вѣтеръ въ кронѣ кривой березы
даже сердце бьется все тише и тише —
почти украдкой какъ будто стыдясь того
что болитъ но все еще не можетъ остановиться
лишь листья не умѣютъ молчать и падаютъ
съ легкимъ почти неслышимымъ шорохомъ на траву
которая ничего не знаетъ не помнитъ а просто-напросто зеленѣетъ —
воздухъ сыръ и свѣжъ и вѣетъ пессимизмомъ и поэзіей

 
*
Мы играемъ въ шахматы мы играемъ въ хоккей
мы играемъ въ салочки въ царь горы въ прятки
мы играемъ на гитарѣ мы играемъ въ рулетку —
мы играемъ въ дѣтскія мужскія и женскія игры
мы играемъ съ жизнью и смертью
и смерть смотритъ на насъ и на нашу игру
спокойно-спокойненько она не играетъ ни во что —
мы играемъ что живемъ и умираемъ
и что смерть смотритъ на насъ и нашу игру
и у нея голубыя пустыя глаза
темно-голубыя какъ вечернее небо
надъ пригородомъ обнаженными яблонями и сливами
надъ игровой площадкой гдѣ уже нѣтъ никого

 
*
Идентичности нѣтъ она какъ запахъ самаго себя
котораго не замѣчаешь отъ коего не уйдешь —
какъ запахъ своего стараго пиджака своей кровати
который чувствуешь лишь вернувшись изъ заграницы —
видишь во снѣ гдѣ-то въ гостиницѣ въ чужомъ городѣ
а у себя дома вдругъ понимаешь что часто
не ты говоришь воображаешь а это тамъ за окномъ
гдѣ не ѣдетъ ни одна машина ни одинъ человѣкъ
воробьи говорятъ и ель за воротами сосѣда
своимъ безмолвіемъ что-то скажетъ тебѣ въ наступившей
неожиданной почти невѣроятной тишинѣ

 
*
Поздняя ночь со своей предвесенней тишиной
ночь какъ огромный черный колоколъ
къ которому нельзя прикасаться
чтобы все не изчезло развѣялось какъ звонъ
превраящаясь въ стаю отголосковъ заблудившихся въ мокрой тиши
надъ полями уже теряющими свою бѣлую невинность
все еще не готово ивнякъ еще пробуждается —
въ шуршаніи ручья лишь тоска по старымъ добрымъ врѣменамъ
многія слова еще не нашли своего значенія
многія мелодій не нашли своихъ истинныхъ словъ

 
*
Иногда мнѣ хочется умереть чтобы не встрѣтить свою смерть
умереть тихо просто забыться гдѣ-то на полдорогѣ
между прудомъ и лѣсомъ тамъ гдѣ жена и дѣти
всегда находили лисички и гдѣ мы однажды увидѣли
свѣжіе медвѣжьи слѣды въ высохшей грязи на дорогѣ
онъ же тотъ медвѣдь тоже былъ чей-то смертью
нежданной встрѣчей между ольховикомъ и полемъ
иногда мнѣ хочется умереть но не знаю что дѣлать
съ той странной тоской пробуждающейся въ груди
когда вижу стаи дикихъ гусей въ пути съ сѣверо-востока —
на юго-западъ надъ бѣлыми березами подъ бѣлыми облаками

 
*
Какъ тихо все въ Кяэрику какимъ молчаніемъ молчатъ
окна лѣстницы и площадки молчитъ потрескавшійся асфальтъ
подъ муравейными тропами какъ гдѣ-то молчатъ —
всѣ кто тутъ были говорили и читали наизусть стихи
какъ молчатъ Юрій Михайловичъ Александръ Моисеевичъ
молчитъ Линнартъ и Хальяндъ не скажетъ ни единаго слова
и гдѣ-то я еще не вернулся я еще тамъ
мартовское солнце рѣжетъ-колетъ мои босыя ноги
а я молодой и влюбленный бѣгу дальше и дальше —
по колючему снѣгу навстрѣчу нашему соборному молчанію

 
*
Обо всемъ уже написано но ничего еще не сказано
мы все еще ждемъ Слова вѣря что въ этомъ словѣ есть все
революція эволюція выходъ изъ лабиринта
а пока нѣтъ ничего нѣтъ смысла и нѣтъ даже жизни
суть лишь стѣны высокія хмурыя сѣрыя стѣны
и отблески свѣта и надежды откуда-то свысока
и жгучій вопросъ можетъ быть все это не то

 
*
мама умерла въ маѣ бабушка въ іюнѣ а мы исподволь начали понимать
что такое жизнь учились косить траву и ухаживать за пчелами
защищать молодыхъ сосенъ отъ лосей и самаго себя
бороться съ оводами комарами и кошмарами
ждавшими насъ въ старомъ домѣ пустовавшемъ нѣсколько лѣтъ
послѣ смерти стараго хворающаго хозяина
отъ кого осталось нѣсколько давнихъ писемъ и рецептовъ
и много пыли и копоти на бревнахъ и обояхъ торчащихъ съ потолка
дюжина скворечниковъ и скелетъ курицы которую забыли
выпустить съ коморки надъ подваломъ чьи потолокъ
развалился уже слѣдующей весной а жизнь
протекала все дальше и дальше въ насъ и внѣ насъ