Маарья Кангро. Атропа и «Опель Мерива». Рассказ. Пер с эст Игоря Котюха

(Первопубликация: журнал «МОНОЛОГ» № 20-2016)
 
Скорость – важный эстетический параметр. Мощность. Конечно, эстетика является одним из ключевых вопросов человеческого бытия, и не только за счет рекомендаций общества и заботы об иерархиях, но и, как мечтали романтики и учили учителя, в искупительном плане отдельной личности. Искупление, чувство духовного спасения является, прежде всего, вопросом эстетики. Нет искупления, которое не касалось бы эстезио. При помощи новой эстетической среды такая как я на некоторое время снова забросила свою жизнь, это на некоторое время вытолкнуло меня на поверхность, стало моральным стимулом и отправной точкой краткосрочной новой жизни. Гладкая чистота новой машины, интеллигентный голос мотора и дискретный запах салона заставляют молекулы нашего организма некоторое время лучше организовываться. Новая красивая вещь понижает давление, укрепляет иммунную систему, смягчает депрессию, улучшает кровообращение и восстанавливает гормональное равновесие. Эстетическо-моральный вклад вещей в нашу дальнейшую жизнь невозможно переоценить.
Я ехала в метель, хотела проехать пятьдесят километров в город и пятьдесят обратно, и, возможно, большую часть своего плана скрыть от людей. Аня об этом, конечно, знала, потому что мне нужен был кто-то, кто поставил бы старую Тойотку во двор моего городского дома – на случай, если мне улыбнется удача.
Конечно, я любила и персонифицировала свою старую машину, и мысль о ее деградации расстраивала меня. Я была одной из тех, кого презирал мужчина Пьера Буля, который ненавидел технику: от бездушных существ я могла потерять голову. Новый автомобиль был бы настоящим стимулом для поиска постоянного спутника жизни, который мог бы поддерживать работоспособность и жизнь старой доброй машинки. Во времена своей юности машина несколько раз заставляла меня чувствовать гордость. Однажды ночью в метель мы с уважаемым шведским композитором счищали наледь с окна машины и швед спросил: «Ты действительно завела машину? Мотор так тихо работает, что не понять». Молодец, Тойотка, мы крутые, даже изнеженный скандинав удивился. (Тогда я еще не знала, что шведы горазды рассекать на старых тазах, в отличие от ранимых восточноевропейцев.)
Сейчас я приехала на неделю в деревню, чтобы закончить парочку срочных письменных работ. Концовки у статей должны быть понятно какие. Они должны подчеркивать надежду, что диалоги станут плотнее и голосов будет больше, при этом скромно предположив, что раскрытые в тексте понятия смогут продуктивно помочь развитию диалога. Я собиралась проторчать в деревне до среды или до обострения приступов беспокойства, я взяла с собой электрорадиатор, чтобы утреннее пробуждение и топление печки не было слишком гадким.
Но на почтовый ящик пришло приглашение. Я оказалась в числе десяти, из которых торговый центр N разыграет машину Opel Meriva 1.4T Enjoy. В декабре я заполнила какой-то купон. Для рождественского времяпрепровождения с коллегой я купила два вина и немного еды для себя, и девушка на кассе сказала мне, чтобы я не выбрасывала чек, возьмите этот купон, напишите на нем свое имя и электронный адрес, все чеки больше двадцати пяти евро участвуют в розыгрыше. Я была уставшей и аккуратно заполнила черной ручкой все поля, вокруг меня сновала молодежь в страшных клетчатых куртках с капюшонами. Людям нравится говорить «мне не везет в лотерею», будто это является какой-то чертой характера. Кто знает, как много чеков было брошено в коробку и какой была изначальная вероятность выигрыша. Один к десяти, во всяком случае, было уже отличной возможностью.
Я постоянно думала, как новая лошадка добавила бы моей жизни новых сил. Можно было бы кого-нибудь взять и подвезти домой, быть может, в итоге и к себе домой, в чистом салоне с модным дизайном. К этому я бы еще сделала стрижку и пришила бы к как к черному, так и бежевому пальто оторвавшиеся пуговицы. Бархатный пиджак отнесла бы в химчистку, поменяла бы телефон. Социальный ренессанс, вот что принес бы новый автомобиль, это же не огромная гоночная машина, хотя среди подобных себе он был не так уж плох. Объем двигателя «Опель Мерива Турбо» 1,4 литра, у моей нынешней машины 1,6. Мощность «Меривы» 74kW, а у моей нынешней 80. В обзорах про машину было сказано, что новая модель «Меривы» была на одну восьмую экологичнее, по сравнению с прошлой. Какое счастье! Задние двери у нее открывались не в ту сторону, но я ведь не стала бы ездить на своей машине на заднем сиденье. Погуглив, выяснила, что марива в переводе с еврейского означает раздор или спор, но учитывалось ли это при выборе названия для марки машины, не понятно. Названия марок машин были часто загадочными.
Метель была плотной и дорога сложной, но не было смысла плестись за грузовым микроавтобусом, оплевывающим тебя мокрым снегом. Стала обгонять по неприятно разъезженной дороге микроавтобус и в тот момент, когда я вернулась на свою полосу, на шоссе выскочил кот. Обычно коты не настолько непредсказуемы и в летних условиях возможно этот прыжок не был бы опасным трюком. Конечно, моим первым инстинктом было нажать на тормоз, но калькулятор самосбережения также быстро заработал, я не была настолько ветреной, чтобы забыть про едущий сзади микроавтобус. Подумала, что кот все равно спасется, или, по крайней мере, мне казалось, что спасется. Шлепок, который раздался, был конкретным. Я ехала еще какое-то время дальше, потому что в мои планы не входило опаздывать на церемонию розыгрыша лотереи.
Потом я увидела лесную дорогу, которая была очищена от снега. Повернула к обочине, развернулась на лесной дороге и поехала по шоссе обратно. Так. Кажется, это был не кот. Животное ускользнуло, растаяло на снегу, скорее всего, это была моя невротическая галлюцинация. Подумала, что на всякий случай не буду смотреть вдаль. То есть не очень далеко. Но котик лежал прямо здесь, скончавшийся от удара, не разъезженный колесами. Немного более благородная смерть, с кишками внутри. Чей это кот? Чужой, дикий звереныш? Я не большой специалист по кошачьим, но мне показалось, что эта пестрая бело-желтая особь не является самым распространенным представителем рода, во всяком случае это не был default-бродячий кот. У такого очевидно должен быть хозяин, который приручил кота, считал его большим комиком, лириком, философом или дзэн-наставником. Подумала о том, как мы сочувствуем котам: быть может хозяину больше, чем изнеженным животным, поскольку с ними страдает и человек, а страдание человека более артикулированное? Является ли основанное на историях сочувствие более глубоким, другим, чем сочувствие голой жизни? Это тот самый голубь со сломанным крылышком, которому люди приносили блюдечко с водой. Это был изнеженный кот старика-соседа. Это кот, о котором и так никто не заботился. История – это есть то, что причиняет боль. А наблюдение уничтожения самой жизни – не вызывает ли это в нас скорее смешанные сигналы сострадания? Здесь умершая вещь, которая раньше была жива как и ты: осторожно, осторожно, осторожно!
Я разглядывала чистое, с кровавым ртом животное. Я не смогла бы найти хозяина. Со мной в машине уже два месяца ездила целлофановый пакет с библиотечными книгами, которые мне почему-то всё никак не удавалось сдать. Вывалила книги из пакета на заднее сиденье, подхватила пакетом кота и положила его в багажник. Быть может потом вырою где-нибудь в лесу могилку для котика, вдруг мне захочется покопаться в замерзшей земле. Оставить погибшее животное на дороге не представлялось мне хорошей затеей.
Аня, в среднем успешный художник-перформансист и моя бывшая соседка по парте, стояла в фойе торгового центра и язвила. Так она мне обещала – что отвезет мою старую добрую машинку во двор моего городского дома в Нымме. Мне было приятно видеть Аню, до этого она некоторое время пропадала в Индии. Не смотря на вьюжную погоду, она где-то раздобыла для себя мороженое со вкусом манго, которое гармонировало с ее желтым беретом.
 
– Ну, игрок потребительских игр, жертва миражей капитализма! – сказала она.
Вдруг я подумала о том, что делать с котом, если я выиграю новую машину. Переложить его трупик с багажника одной машины в другую, прямо в ароматную новую машину, на чистую темно-серую материю – главное, что я не забыла? Я не стала говорить о несчастном животном взбудораженной настоящим Ане.
Светло-серый «Опель Мерива» смотрел из просторного зала прямо на меня – внимательными, отеческими глазами. Это был доброжелательный, понимающий зверь, возможно с характером дельфина. Его не унизили эмблемой торгового центра.
За столом регистрации сидела загоревшая девушка с брекетами на зубах, которая попросила предоставить чек о покупке и приглашение. Затем она спросила, под каким именем я буду фигурировать, и я ответила: Атропа.
– Атропа? – недоверчиво переспросила девушка.
– Да. Пишите, как слышите.
Анутроф и Мутаф, пришедшие мне в голову первыми, показались слишком простыми именами. Когда девушка увидела в документе мое настоящее имя, то захотела стереть атропу, но в итоге поверила моему обещанию обнародовать свое настоящее имя в случае победы. Еще девушка сказала мне, что всех прошедших в финал будут фотографировать, и их портреты опубликуют на домашней страничке торгового центра. И к счастью не только там, но и в фейсбук-галерее торгового центра.
Я схватила Аню за рукав. «Слушай, ты не хотела бы дать мне на время свой берет? Как раз, когда я пойду тянуть свой лотерейный билет».
– Подожди, чего? Ты хочешь надеть это?
– Да, что угодно.
– Это же мой главный берет. Мой желтый, мой feature. Ты будешь в нем, как –
– Этого никто не узнает, если он будет на моей голове. Честно, Аня. Будь добра.
– Я не знаю.
Аня сняла желтый берет и протянула мне. Я напялила его на себя, разглядывая в покрытой зеркалами огромной колонне, как моя внешность приобретала черты типажа клоуна-художника.
– Солнечные очки. У тебя нет случайно солнечных очков?
– Как защита от метели? Почему бы мне не взять их с собой, так?
– М-да. Тогда куплю какие-нибудь, пойдешь со мной? Еще есть десять минут.
– Что за волнение.
– Мои коллеги и – и да, студенты могут увидеть это фото в фейсбуке. И мой авторитет будет подорван.
Аня засмеялась.
– То есть это не прокатывает – что ты даешь им читать марксистов, а сама играешь в торговом центре в потребительские игры? Караул, завал, у нашего препода выигранная в лотерею машина!
– Дело не в марксистах. Между прочим, я сейчас не о них совсем говорила. Но о принципе.
Я поняла, что студенты не любили меня всем сердцем. В оценочных анкетах они жаловались, что половина лекция срывается, в то время как я отменяла только примерно пятую часть лекций. Также жаловались на то, что семинары не в полной мере увлекают студентов. Я попросила длинноволосых девушек прочитать вслух ich bin die liebe mumie und aus ägypten kumm i e, явно возбудилась от юмора автора, а глаза студентов тупо моргали.
– Извините, я хотел бы такую же машину, откуда она у вас? – продолжала Аня.
– Действительно. Этот случай не прибавил бы доверия к моей персоне. Это как та юмореска Мрожека, в которой слон на глазах у школьников взлетел вверх. Я должна держать своего слона на земле. Пойду сейчас и куплю солнечные очки.
– Еще одни солнечные очки, – сказала Аня. – Сколько денег в своей жизни я потратила на них. Абсолютно в каждой поездке снова покупаю новую пару, голова как решето. У меня дома целый ящик их, знала бы.
– Черт, розыгрыш начинается.
Но дешевых вокзальных очков здесь не было. Один крохотный бутик, в котором продавалось готическое белье и дико эпатирующие, вероятно расчитывающие на переростков вечерние туалеты, на данный момент являлся единственным, предлагавшим и солнечные очки. В нем были солнечные очки трех видов, самые дешевые из них стоили 22 евро. Новый «Опель Мерива» стоил минимум 16-17000 евро. На боках 22-евровых очков улыбались блестящие черепа. Всё равно.
– Третьим придет сюда испытать свое счастье Рюнно. Где у нас Рюнно?
Конферансье в ослепительно белом и сурово летнем костюме держал в руках светло-серую шляпу, на которой сверкал логотип автомагазина, предоставившего приз. Он ходил на цыпочках по сцене взад-вперед и повторял:
– Рюнно. Рюнно-Рюнно. Испытай Фортуну.
Он настолько интенсивно взвинтил себя, что это казалось опасным для здоровья, и его было жаль.
Фортуной была подтянутая женщина средних лет с лицом Чиччолины, которая время от времени хитро улыбалась, склоняя голову набок. Очевидно это должно было олицетворять лукавый, непредсказуемый характер судьбы. Женщина держала в руках большой цилиндр, в котором было полным-полно скрученных в трубочку бумажек.
– Блин, я не пойду, – пробормотала я Ане. – Выигрывать стыдно. А проигрывать нет смысла.
Я натянула еще глубже берет на голову, что сделало мой вид еще более идиотским.
– Слушай, расслабься, – издевалась Аня. – Неужели самоирония вся растаяла?
Примерно десятилетний худенький мальчишка как маленький смелый солдатик подошел к Чиччолине и аккуратно извлек из цилиндра самую верхнюю бумажку.
– И Рюнно выиграл – что же выиграл Рюнно – даа – Рюнно выиграл бесплатый час степ-танца в академии Пер Аспера! Поздравляем, Рюнно-малыш!
– Так значит пер аспера, – пробурчала Аня.
– И следующий у нас – следующий – у нас – кто вы думаете?
– Какой позор, – пробурчала я. Аня похлопала меня по плечу.
– Ух-ты, у тебя горят щеки, – сказала он глупо хихикая. – Мне казалось, что ты будет круче играть, а вот тебе.
– Элле!
Элле в вишнево-красном костюме позировала для фейсбука, бравурно положив руки на бедра. Мне, смотрящей на нее со спины, казалось, что руки Элле слегка подрагивали. Или она делала это нарочно, чтобы выглядеть эротичнее.
– Элле протягивает руку в сторону цилиндра фортуны – протягивает-протягивает свою ручку, Элле – и Элле выиграла – как вы думаете, что выиграла Элле? Элле, что ты сама думаешь?
Элле улыбалась, обнажая десны и тряся головой.
– Элле выиграла – бесплатный час степ-танца! Урррааа! Приходилось тебе раньше танцевать степ? Уррааа, уррааа!
Люди аплодировали, радуясь растущими шансами на победу.
– Рейн – и Рейн прямо сейчас отправится у нас – отправиться у нас – танцевать степ в академию пераспера! Топ и хлоп! Поздравляем!
Бумажную трубочку, на которой сине-серебристым было выведено Per Aspera!, Рейн держал в руке как пустой стаканчик из-под пива, который он собирался выкинуть, как только найдется мусорник.
– Атропа! – закричал удивленно конферансье и сощурил глазки. – Атропа. Если Атропа, то Атропа. Попросим сюда А-тро-пу!
– В задницу!
Дурацкий псевдоним не улучшил дела. Я взглянула на Аню, та усмехалась и кивала. Быстрым шагом, будто пытаясь спрятать себя за скорость, я направилась к сцене.
– Секундочку, остановитесь, пожалуйста! Фото-фото!
Я остановилась, но слишком коротко, так что мне сразу сказали: «Стоп. Пожалуйста, сделайте шаг назад, наш фотограф хочет вас прилично сфотографировать».
Сначала я решила ослушаться или вовсе уйти, но этим моя персона еще больше привлекла бы внимание, и я послушно сделала шаг назад.
– Так, теперь, пожалуйста, снимем очки и покажем публике свои глаза! Пожалуйста, Ат-ро-па!
Подумала, сказать ли, что не сниму. Приподняла на носу свои 22-евровые очки с черепами на мгновение вверх и обратно вниз.
– Пожалуйста, подойдите к Фортуне, Атропа! Что она припасла для вас сегодня?
Фортуна улыбнулась мне широкой ярко-розовой улыбкой и поднесла цилиндр в мою сторону. Солнечные очки позволяли все разглядеть и теперь мне быть особенно внимательной.
Я заметила, действительно увидела на одной из бумажных трубочек полоску с надписью внутри более темного цвета. Это была вторая сверху трубочка, почти посередине цилиндра. На мгновение я отвела глаза к потолку, претворяясь, что вытяну свое счастье наугад, и затем вытянула трубочку.
– Атропа выиграла – что же выиграла искательница счастья под именем Атропа, какие ветра принесла ей Фортуна?
Аня недоверчиво смотрела на меня.
– Атропа выиграла бесплатный час степ-танца! Поздравляем, Атропа!
Два человека спустя вышла деревенская девчонка-подросток и вытащила разыгрываемый «Опель Мериву». Она смиренно улыбалась как зайчик, после чего на сцену вызвали не очень-то и деревенского вида подозрительно молодой отец девочки, который неуклюже похлопал дочь по плечу.
Конферансье улыбался медовой улыбкой как полицейский-убийца. «Ура, ура, урррааа! Айви-Пенелопа сейчас выиграла то, что мы все так жаждали заполучить! Молодец, девочка, Айви-Пенелопа! У тебя уже есть права? Нет? Успеешь еще, успеешь!»
Конферансье не позволял спадать своей интенсивности, повторяя в машинальном экстазе «хахаахахаахаахахаха» и смеясь, тряс головой. «А всем другим бодрое настроение и крепкое здоровье подарит час степ-танца в любой удобное время! Поздравляем всех нас!»
 
В воскресенье после обеда в кафе с застекленными стенами было полно народа, казалось, метель не влияла на почитателей этого места. Нам повезло, только что одна парочка освободила столик у окна. Я пообещала угостить Аню за моральную поддержку, а теперь при мысли о напрасной поездке меня охватило настроение сэкономить, поэтому я заказала себе самый дешевый суп. Это был гороховый суп, но не простой, а дизайнерский гороховый суп, невиданно яркого цвета.
– Тебе не кажется иногда, что мозг человека, часть мозга отвечает за всё его сознание, я думаю, что она саботирует принятые мной решения? – спросила я у Ани.
– Слушай, да пофиг, что так вышло.
– Я думаю, что иногда я точно знаю, как правильно поступать, какой так сказать вариант нужно выбрать, а сама наблюдаю, как моя рука нажимает неверную кнопку. Я совершенно ясно видела, на какой трубочке внутри была другая надпись.
– О, боже мой!
Аня лакомилась котлетами из баранины, ей можно было позавидовать, хотя и дизайнерский гороховый суп был тоже не плох.
– Это как опыт Либета. Какие-то неосознанные мозговые процессы решают до нас, как мы поступим. Я не помню, сколько сот миллисекунд составляла эта разница – двести, триста? – когда мозг уже решил, а мы еще ничего не знаем. Кто это, который принимает решения?
Аня посмотрела на меня:
– Это риторический вопрос? Или ты хочешь обратиться с ним к психиатру?
– К психиатру. Ладно, в задницу.
Зачерпнула ложкой искристого супа и представила себе снова культурный запах салона нового автомобиля.
Выпили пару чашек кофе, после чего Аня решила, что хотела бы еще выпить бокал вина, а я заказала себе безалкогольное пиво. Я заметила, что подняла солнечные очки к макушке как курортница. Когда я поехала обратно в деревню, уже давно стемнело. Вот и Аня говорила, что разумнее было бы остаться в городе, но ведь у меня было еще три выходных дня и в маленьком холодильнике в деревне размораживались осьминоги. Но главное – там остался большой ноутбук с умной писаниной.
Снегопад усилился. Хотя был вечер воскресенья, в сторону города ехали только редкие одиночные машины. Мне следовало сразу развернуться и поехать в город. И все-таки мне казалось, что местная волость была примерной что касается чистки снега с дороги, у них работал некий Вяйно, который без дополнительно платы чистил снег до самых ворот. У меня сложилось впечатление, что Вяйно не пил и работал даже по выходным.
Удалившись от города примерно на тридцать километров, я заметила посреди дороги вросшую в снег фигуру человека. Человек неуклюже размахивал руками; это была пожилая женщина, очевидно сумасшедшая. Я повернула на встречку, чтобы не задавить безумную старуху; я не знаю, как бы я поступила, если бы кто-то выехал мне навстречу. Зад машины на мгновение вынесло вперед и мне потребовалось приложить усилие, чтобы не вылететь с дороги. Старуха должна была сегодня вьюжной ночью погибнуть. В завтрашних-послезавтрашних новостях скажут, что на обочине шоссе Таллинн-N нашли обмороженный труп пожилой женщины. Смогу ли я посочувствовать, слушая новости? «Страшное дело. Кто-то ведь должен был ее заметить, неужели не было ни одной проезжающей машины?» Никто кроме меня не должен был знать об этом. Остановилась и стала сдавать через снег назад в сторону старухи.
Относительно рослая старуха открыла дверь и ни слова не говоря села в машину. Она не поздоровалась и не улыбнулась.
 
– Куда вы хотите поехать?
– В сторону города, едете в Талин? – спросила старуха низким монотонным голосом.
– Я еду в обратном направлении. Вы были на неправильной стороне дороги, если хотели поехать в город.
– Ах вот оно что, – сказала старуха и продолжала сидеть с каменным лицом дальше.
– Откуда вы пришли, может вам стоит вернуться домой? В такую метель вы далеко не уедете. Смотрите, на той стороне нет ни одной машины.
– Да-да. Исусмария, – пробормотала старуха.
– Где ваш дом? – спросила я. По-моему, здесь в округе не было домов престарелых, откуда старуха могла бы сбежать.
– Арманд. Арманд пришел дома теперь.
– Мне ехать вперед? Где ваш дом, он далеко от дороги?
– Исусмария, Арманд, я боюсь Арманд.
Старуха не смотрела на меня и бормотала:
– Своего собственного сына боюсь, он теперь снова дома.
– И где этот дом?
– В Саммети.
Мне казалось, что я когда-то видела дорожный указатель с таким названием, если ехать от моей избушки в сторону озера. Если я его действительно видела. Потому что как старуха могла добраться оттуда сюда в такую погоду? Оттуда досюда было примерно двадцать пять километров, если не больше. Машина поехала и по теплому салону распространился запах мочи, становившийся с каждой секундой всё более едким.
– Вы живете в деревне Саммети? – спосила я уже более высоким и нетерпеливым голосом.
– В Калмузе.
– Этого названия я не знала. Подумала, что отвезу мерзкую старуху в деревенский центр, пусть там ею займутся. Или вызову туда полицию, если не будет других вариантов.
– Как вы пришли по шоссе так далеко?
– Исус, исусмария, – повторяла старуха. – Что вы говорите?
– Как вы здесь оказались?
– Ага, да. Ужасно метет. И Антс-уборщик еще… Исусмария.
– Антс-уборщик привез? Это не был Вяйно?
– Нет. У меня Арманд пришел утром домой опять. Летом уже отпустили, раньше срока.
– Отпустили?
– Шесть лет сидел ведь.
Резкая вонь от мочи. Подумала о переднем сиденье под задницей старухи, стала задыхаясь кашлять и тогда открыла окно. Снег залетал внутрь, слишком много снега.
– Шесть лет.
– Почему сидел?
Снова закрыла окно и заставила себя подавить рефлекторный кашель.
– Из-за человека сидел, Арманд. Из-за человека. Пырнул друга ножом. Исусмария. Теперь сказал, что в последние года к нему приходил Исус. Говорил мне так. Я сказала, что не приходил, сынок. Это был не Исус.
– Какая ужасная история.
– Я так боюсь, знаете. – Старуха продолжала говорить будто с лобовым стеклом, а не со мной. – Теперь летом стал приходить мне. Носит подарки. Я боюсь, сама думаю, родной сын, а боюсь.
Я посмотрела на узкое, с опущенными уголками рта и высоким лбом лицо: быть может в юности она была неотразимой красавицей. Сколько раз нужно сделать в штаны, чтобы стояла такая вонь? Очевидно ее чулки были полностью зассаны, или что там на ней было, и темное пальто неопределенного цвета тоже, в нем тоже должны были быть отложения мочи разных периодов. Иногда оно должно подсохнуть, чтобы достигнуть нужной степени едкости, тогда можно заливать новую поверх, затем снова ждать, пока подсохнет. Можно ли про выражение «слой мочи» сказать «санье»? Снова стал душить кашель.
– Я не хочу ничего сказать, но эта красивая Айри. Знаете, осенью было объявление на магазине. Ушла из дома, так было написано, это было в августе уже. Я говорю Арманду, знаешь ли ты, мальчик, где она. А он кухонное полотенце мне на шею, вот так. Исусмария.
Дорога была полностью белой, белые колеи стали из-за метели почти неразличимыми. Сколько мне еще ехать до деревни? Или же мне следовало повернуть обратно, пока не поздно. Дура, что оставила компьютер там. Он старый, конечно, но полоумный воришка не поймет этого. Мой жесткий диск скопирован, кроме вот этих новых, чисто гуманистических разглагольствований. Поедет ли старуха со мной всю дорогу назад – и как мне избавиться от нее в городе?
– Она была красивой девушкой, исусмария, училась на кондитера. А моему сыну ведь пятьдесят три. Говорит, не думай о всяких глупостях, мама.
В нас ударил крепкий, мягкий ком. Лобовое стекло полностью покрылось белой массой, дворники ничего не могли сделать. Машина немного повернулась вкривь, и это было всё. Больше она не двигалась. Нажала на газ и попыталась сдать назад. Шоссе больше не было ни в одном направлении, будто лавина объяла на это место.
– Мы застряли. Дорога полностью под снегом.
Я открыла окно, вдохнула свежего воздуха и снега. Старуха продолжала сидеть, метель сделала мое лицо мокрым.
– Снег. Снег залетает так, – сказала старуха особенно монотонным голосом.
Исусмария.
С неба летели вниз белые реки, так в фильмах моего детства изображали космические полеты. Взяла телефон и набрала 112. Да. Вызовов было уже много. Делают, что могут. Следует сидеть в теплой машине и запастись терпением. Приезд буксира займет немного времени.
Посмотрела в белый космос и почувствовала, что дизайнерский гороховый суп испарился до последней капли. Смогу ли я лопатой вырыть себе путь на шоссе? Или разумнее ждать буксир?
Когда я снова открыла дверь машины, вонь от мочи старухи волной ударила мне в лицо, и я снова закашляла. Кхяххх. Черт.
– Может вы тоже выйдете, проветритесь?
– Что теперь будет? – спросила старуха.
– Спасатели будут. А когда, не знаю. – Посмотрела на старуху глупой озабоченной физиономией. – Идите, проветритесь немного.
– Зачем. Подожду. Полиция приедет, я тоже скажу, я всё время говорила, что теперь скажу, исусмария. Но ведь не стану звать сыну.
– Слушайте, мне нужно выключить мотор, тогда станет холодно, выходите, двигайтесь.
– Не станет.
Старуха смотрела озабоченно-тупым лицом на белое лобовое стекло.
Я вышла, достала из багажника лопату и прорыла себе вдоль шоссе маленькую дорожку. Затем вернулась к машине и достала из багажника умершего кота, осторожно держась за края целлофановой сумки. Желто-белое тельце было рыхлым и легким. По расчищенной дорожке пошла в сторону леса, размахнулась и со всей силы запустила животное с красной Dussmann-сумкой по ветру как можно дальше от себя. «Хайааа!» – прокричала я, и метель завыла в ответ. Пакет как фантомный парус улетел в темнеющий ельник.
Я стала как Сизиф копать себе дорогу в сторону Таллинна. Если бы я внимательно посмотрела в назад, то возможно увидела бы как через снег к машине бредет черная фигура мужчины. Или ничего бы не увидела.